Рассылка Черты
«Черта» — медиа про насилие и неравенство в России. Рассказываем интересные, важные, глубокие, драматичные и вдохновляющие истории. Изучаем важные проблемы, которые могут коснуться каждого.
Спасибо за подписку!
Первые письма прилетят уже совсем скоро.
Что-то пошло не так :(
Пожалуйста, попробуйте позже.

«Пережить и забыть». Как страх осуждения превращает изнасилование в «личную историю»

изнасиловал друг
Читайте нас в Телеграме

Кратко

По данным ООН, больше трети женщин по всему миру в течение жизни подвергались насилию, в том числе сексуализированному. Около 15 миллионов девушек изнасиловали в возрасте от 15 до 19 лет и, как правило, это сделали их знакомые. По данным опросов из 30 стран, 99% пострадавших не обращались за помощью.  Они молчат, потому что не знают, к кому обратиться за помощью, им стыдно, страшно, они не доверяют полиции и боятся общественного мнения.  Маше 22 года. Четыре года назад ее изнасиловал лучший друг. Все эти годы она молчала, доверяя свою историю только близким друзьям. «Утопия» публикует ее рассказ.

«Не похож он на насильника. Да и жертвы себя так не ведут»

С Артемом мы познакомились еще в школе. Дружили много лет. Он был добрым парнем, помогал своей маме, смотрел за младшей сестрой, хорошо учился и поступил в престижный вуз. Такой рубаха-парень, которого было приятно называть лучшим другом. Мне кажется, если бы кто-то узнал, что он насильник, не поверил бы. Да и я не могла поверить, что это произошло – это никак не складывалось с моим представлением о человеке. 

Мы собрались у Артема дома близкой компанией. Все дружили не первый год и прекрасно друг друга знали. Выпивали, хорошо проводили время – абсолютно типичная ситуация. Ближе к ночи все начали расходиться по комнатам, разбиваться на группки по интересам. Мы с ним остались на кухне, сидели и разговаривали о ерунде.

Я не помню, как это все началось. Как он начал приставать, целовать меня. Мне кажется, я поняла, что что-то не так, только когда он улыбнулся и предложил пойти наверх – там были спальни. Я его сразу остановила и перевела все в шутку. Мол, мы же друзья, и между нами ничего такого никогда не было и не будет – я к нему относилась как к брату. Мы вернулись к обычному разговору, но он периодически пытался то приобнять меня, то за коленку взять.

Я убеждала себя, что ничего страшного не происходит, это все те же дружеские посиделки, но мне все равно было тревожно. На кухню зашла моя подруга, и я сказала ей, что мне лучше вызвать такси и поехать домой. Она удивилась, спросила, зачем мне ехать в пьяном состоянии так поздно, и убедила, что лучше пойти поспать. Я поднялась наверх и легла в одной из комнат. 

Через какое-то время пришел Артем и лег рядом со мной. Он снова стал приставать – решил продолжить то, что начал на кухне. Я все еще не воспринимала его поведение всерьез. У меня в голове была установка: «это мой лучший друг, он никогда не сделает мне ничего плохого». Мне казалось, что он посмеется вместе со мной и ляжет спать. Сначала я даже не понимала особо, что происходит. Я попросила его остановиться, сказала, что устала, и отвернулась от него. Дала понять, что ничего не хочу, но он меня не услышал и продолжил. 

Я до конца очнулась и поняла, что он действительно не собирается останавливаться тогда, когда он стал раздеваться. Я сказала ему, что я девственница, и еще раз попросила остановиться. На какой-то момент он завис. Задумался. И сказал: «Да ничего страшного. Все будет супер». 

Я помню, как смотрела в потолок и думала: «Это же мой друг, как такое может быть?» Сил на то, чтобы как-то отпихнуть его, дать ему физический отпор, у меня не было – да он и сильнее меня гораздо. В итоге он встал с меня, кинул фразу «крови не было» и вышел из комнаты. Я сразу же вырубилась. Через три часа я проснулась – все в доме еще спали. У меня еще не было мыслей о том, что буквально несколько часов назад что-то произошло, но телом я понимала: мне физически хотелось поскорее уйти из этого дома. Сбежать. Я вызвала такси, ни с кем не попрощалась и просто уехала.

Дома первым делом сходила в душ. Хотелось плакать, но слез не было – я была в состоянии шока. Позже списалась с подругой, обсудили вечеринку. Она спросила: «У вас там что с Артемом? Что-то случилось?» Я ответила, что мы целовались. Это все, что было в моей голове: я переварила мысль о том, что мы целовались. А в обед мы с мамой поехали выбирать обои – дома был ремонт. Я вела себя как обычно.

О том, что мы переспали, я рассказала подруге только на следующий день. Я не говорила, что произошло изнасилование – тогда еще не понимала этого. Было чувство, что меня использовали, но я этого не показывала. Думала, что если Артем напишет и извинится, то все будет как раньше, но он стал меня игнорировать. Когда мы встретились в общей компании, он избегал смотреть мне в глаза, старался не идти рядом. А потом начал шутить отвратительные шутки про секс, из которых стало понятно, что все в компании уже в курсе ситуации. Я чувствовала себя ужасно и больше не видела смысла общаться с этим человеком.

«Пьяная баба своей *** не хозяйка»

Впервые я смогла сказать «да, это было изнасилование» спустя три месяца. Столько времени мне понадобилось, чтобы понять: это был не «секс на одну ночь» и не неудачный «секс по дружбе». Я боялась признаться себе и не была уверена: не знала, что изнасилования бывают такими, что насильником оказывается твой друг, с которым вы прошли огонь и воду. Мне было страшно проговорить, что это было со мной, и нужно было какое-то время, чтобы это прожить.

Когда я рассказывала об этом кому-то в первые дни после случившегося, я не вдавалась в подробности. Просто «вот, мы переспали». В сознании моих друзей была картинка, что напились, переспали, а после не смогли общаться. Подруга, которая была у Артема в тот день, говорила: «Блин, ну зачем же ты так напилась, зачем тебе это все надо было? Я в шоке с тебя». 

У меня в голове постоянно сидела мысль «зачем ты вообще допустила, что это случилось». Из-за этого я стала переживать о том, что была пьяна, и часто думала, что этого бы не произошло, если бы я не выпила. Мне казалось, что тогда я могла бы как-то более явно выразить свой отказ. Может, мне действительно не стоило продолжать с ним диалог в таком состоянии? Может, я недостаточно хорошо объяснила ему, что я не хочу этого? Может, он меня просто не понял, не услышал в тот момент? 

Позже я, конечно, поняла, что моей вины не было. Но до сих пор меня не оставляет в покое мысль «А что, если бы…?»

«Жизнь пацану сломала»

Я не обратилась в полицию ни сразу, ни спустя время. Какие у меня были доказательства? Что бы я сказала? Следов насилия не было, с чем бы я пришла? Никто бы мне не поверил, это гиблое дело. Тем более, мне тяжело говорить на эту тему. Я не хотела ее поднимать, не хотела, чтобы это стало достоянием общественности, чтобы все стали об этом говорить, не хотела, чтобы были судебные тяжбы. Не представляла, к каким последствиям это может привести. 

И не хотела, чтобы об этом знали мои родители, чтобы они каждый день думали о том, что их дочь пережила изнасилование. Моя мама очень сильно переживала бы по этому поводу. Я не рассказываю ей многие вещи, которые меня травмируют, потому что она все переживает сильнее меня. А это точно не та информация, которую ей нужно знать. 

При этом я прекрасно понимала, что нужно было обратиться в полицию. Но также я понимала, что это разрушит и его жизнь, и его карьеру. Я не хотела брать такую ответственность на себя. И до сих пор, наверное, для меня главный вопрос после случившегося: «Каково было ему? Что было у него внутри?» Странно, но мне хотелось знать, о чем он думал после, как он это проживал. 

Мне очень хотелось верить, что в нем зародилось раскаяние. Мне не хотелось публично обвинять его или рассказывать о случившемся его друзьям или девушкам, потому что ставила себя на его место. Я не хотела ломать ему жизнь. Просто для себя решила, что ни за что и никогда не прощу этого человека и не буду с ним нигде пересекаться. И все. 

«Столько лет молчала, а теперь решила заговорить? Не верю!»

Артем написал мне спустя три года. Прошлой весной. Сказал, что вспоминал меня и понял, что обидел – просил прощения. Естественно, я ничего не ответила. Тогда у меня было чувство, что меня снова окунули туда, куда я не хотела возвращаться. Одно дело – прожить историю, осознать ее, эмоционально абстрагироваться. А тут появился новый элемент – это его письмо спустя несколько лет – и мне пришлось как будто заново все это переживать. 

Мне всегда казалось, что проще будет похоронить эту историю внутри и пройти все в одиночку, чем делать историю с изнасилованием достоянием общественности. Казалось, что если расскажу – мне будет тяжелее и хуже. К тому же не хотелось постоянно встречать в городе наших общих знакомых и видеть в их глазах вопрос: «А что? А как там было? А правда ли?»

Вообще, много причин, почему женщины предпочитают молчать: тут сказываются и власть насильника, и психологическое состояние пострадавшей. Возможно, девушки, как и я, не понимали, что это было насилие. Очень сложно найти в себе смелость заявить об этом публично. Когда женщины рассказывают о своем опыте насилия – для меня это всегда признак огромной силы. Ведь это личная история, через которую нужно пройти, ее нужно пережить и осмыслить. Если женщина встает на трибуну – особенно знаменитая – это значит, что она прошла через все круги ада, прежде чем приняла такое решение.

«Они все хотят пиара» 

Когда кто-то до тебя уже рассказал свою историю, легче решиться тоже рассказать обо всем. Не хочется быть голосом в пустыне, который никто не услышит. Меня радует, что люди не только осуждают. Одни поддерживают, другие говорят: «У меня было похожее, послушай теперь мою историю». Когда эта цепочка начинается, легче к этому присоединиться, потому что понимаешь: слова что-то меняют. Насильники теряют должности и уважение, пострадавшие поддерживают друг друга. Так что, если бы Артема обвинила другая, я бы рассказала о своей истории. Важно, чтобы ее голос не был одиноким. Но быть первой – страшно. 

Мне кажется, что меня не было до этой истории. Мне повезло – в моей жизни была подруга, которая сказала мне: «Ты не виновата». Я услышала эти слова сквозь хор голосов, которые обвиняли во всем меня. Она как будто взяла меня за руку и провела через всю эту ситуацию: благодаря ей я стала изучать феминизм, читать о насилии, смотреть статистику, фильмы. Я долго шла к пониманию, что я не одна. Таких людей очень много. И с проблемой насилия нужно бороться. 

Сейчас я могу сказать, что действительно пережила изнасилование. Я нашла свой способ проработать травму: помогать другим в такой же ситуации, просвещать всех, кто готов слушать. Даже сейчас, рассказывая об изнасиловании, я надеюсь поддержать других пострадавших. Я превратила свою историю в манифест, который говорит, что так не должно быть и что мир должен меняться.